Фото: Константин Круглянский
Новосибирцы продолжают спорить с пенсионной реформой и проводить акции протеста – пикеты тех или иных политических сил и движений проходят почти каждые выходные. Очередная акция состоится 6 апреля, она заявлена как пикет против «социальной политики» властей. Обсуждают реформу и в соцсетях, нередко вспоминая высказывание в поддержку увеличения пенсионного возраста депутата Госдумы от Новосибирской области Александра Карелина. Сибкрай.ru поговорил с Карелиным о пенсионной реформе и попытался разобраться, почему тот выступил в ее поддержку.
– «Карелин хочет пенсии отменить и заставить россиян содержать своих стариков». Ваши слова в СМИ наделали много шума и были восприняты именно так. Что же на самом деле вы имели в виду?
– На самом деле, это моя реакция на утверждение в том, что бабушки должны помогать своим внучкам, со своих пенсий. Я же исхожу из обратного утверждения, отсюда мое убежденное понимание того, что как раз дееспособное поколение должно заботиться о своих родителях.
Кто-то не любит, когда мы сравниваем себя с европейскими странами – с Германией, с той же самой Швецией. Но именно у шведов я обнаружил это замечательное исследование о том, как изменилось восприятие жизни и физические кондиции тех, кому за 70. Они подтверждают, и это не только шведский опыт, что 70-летние сегодня чувствуют себя, как 50-летние чувствовали себя в 1971 году, у них такие контрольные сроки. И я понимаю: то, что сделало государство (речь идет о Швеции) – повысило качество жизни. Там (в исследовании – прим. ред.), к слову, тоже описаны трущобы, мы не слишком разнимся; доктрины-то, они везде одинаковые, только проявления несколько разнятся.
Продолжительность жизни ведь не сама по себе выросла, потому что вдруг стало чуть прохладнее или чуть теплее. Продолжительность жизни выросла, потому что, первое, изменились условия труда, а второе – отношение к себе.
Почему мы сейчас заговорили об обязательной диспансеризации? Кто-то считает, что это несвязанная история. Но это за тем, чтобы люди жили как можно дольше, да, чтобы чувствовали себя лучше! Хотя при всем при этом я и тогда, и сейчас могу повторить свое утверждение: категорирование должно оставаться, «горячая» сетка, тяжелая работа на селе, в забое… здесь понятно. Ну опять же, к усилиям государства: технологии меняются, природозащитные постулаты, контроль за качеством продуктов питания, иные меры, повышающие уровень экологической и санитарной безопасности, утвержденные государством, становятся все строже и строже.
– Список вредных профессий все равно есть.
– Конечно, список, категории… Встречаясь с молодежной аудиторией, видя преподавателя, который молодому поколению интересен, возможно ли утверждать, что 75 или 80 лет – это уже глубокая старость? И что, разве его надо сокращать, лишать возможности искренне служить в профессии? Поэтому сохранение оплаты работающим пенсионерам – возможность для квалифицированных, грамотных, мудрых специалистов для педагогики и медицины, музеев и библиотек продлить продуктивное, полезное и деятельное долголетие.
– То есть вы не говорили о том, что государство…
– Дословно: перекладывать заботу о своих родителях только на государство неприемлемо.
– Но при этом мы понимаем, что эти люди заработали себе пенсию, и государство обязано пенсию платить и увеличивать.
– Да, конечно.
– То есть речь идет не о базовых вещах, что государство отказывается от своих прямых обязанностей и перекладывает их на граждан?
– Нет, ни в коем случае.
– Многие приводят пример, что вот, мол, человек – пенсионер, да еще и детям помогает.
– Я против, когда пенсионер помогает своим детям. Я как раз и говорил о том, что дети должны помогать пенсионеру, а не наоборот.
Когда мы обсуждаем пенсионную реформу как таковую, я всегда говорю даже не о том, что поменялось соотношение работающего или неработающего населения, это просто арифметика, я говорю о мировоззренческих определениях.
Что такое демократия? В моем восприятии, это когда каждый сам для себя все выбирает. Ты выбираешь, когда тебе идти на диспансеризацию, ты выбираешь, что тебе делать, за какую голосовать доктрину, какую деловую активность выбрать, ну и как рисковать – идти на госслужбу и, соответственно, ограничивать себя, или в вольницу кипучую рынка кинуться. При том, что тебя может как вынести на гребне с пеной, с красивыми появлениями, так и захлестнуть, и выйдешь оттуда, я прошу прощения, без не то что содержимого в карманах – карманов не будет, не на что будет пришить, а потому что без штанов ты окажешься. И ты должен для себя выбрать.
– Смотрите, что получается, какие чисто коммуникативные современные модели последних месяцев. У меня складывается ощущение, что есть какая-то организованная генерация этих процессов… У нас каждый день какой-нибудь чиновник произносит какую-нибудь глупость, которая ставит на уши всю страну. Чиновница из Алтайского края на вопрос о том, почему молодой учитель в селе получает девять тысяч рублей, и как его мотивировать вообще на что-то, заявила, что надо ставить адекватные цели, чем вызвала опять бурю – что не все сразу, вы все сразу хотите «Мерседесы»… Произносятся фразы, которые, возможно, вырваны из контекста. И на этом фоне ваши слова не были понятны, ваши слова приобретают какую-то иную трактовку. Я говорю о том, что у нас сегодня нарушена коммуникация между властью и населением, между органами госвласти и так далее. Приведу еще последний пример. Смотрю в интернете: в Думе хотят ввести закон о том, чтобы при выезде за границу каждый платил 500 рублей. На самом деле, в Госдуме «не хотят», а это просто два идиота из какой-то общественной туристической организации внесли законопроект. Но заголовок-то идет уже как «в Думе хотят». Опровержений, разъяснений нет. День-два-три народ живет этим состоянием: «ах, эти депутаты», и все в таком духе. У нас нет этого нормального диалога.
– Вы – фабрикант общественного мнения. Вы создаете, вы знаете, что такое средства массовой информации, вы понимаете, как производятся манипуляции, и как разрушается как раз тот самый, о котором вы сказали, механизм коммуникации. От четкой, не оставляющей зазоров пропагандисткой машины, через полное ее разрушение, к вседозволенности, отказу от всего, к отказу от любых ценностей традиционных. Но сейчас мы потихоньку приходим к тому, что при всей широте взглядов приобретает хождение и очевидную поддержку то, что называется традиционными ценностями. Потому что уже вот этой ботвы разноликой, включая сорняки, все наелись.
Вы видите, как менялось то самое экспертное сообщество. Но сегодня у нас, это моя точка зрения, и я об этом не только сегодня говорю, прорезалась «замечательная» русская традиция – хулить власть и порицать успех, потому что нужно постоянно искать подвох. Если не порицать, то мягко скажу – иронизировать.
– Она всегда была.
– Раньше это выражалось в кухонных анекдотах. Опять же возвращаясь к теме, которая послужила нашей с вами встрече. Сейчас кризис в стране. И государство за четвертый кризис (за время моей работы в парламенте РФ) ни разу не отказалось от своих обязательств, но сейчас говорит: мы не можем дальше вот так, потому что у нас изменилось соотношение работающих и пенсионеров.
У нас написано: среднее по экономике (речь о средней заработной плате – прим. ред.) – учитель, врач, все социально-значимые профессии. И программы у нас там, и предоставление подъемных для тех, кто получил высшее образование и поехал работать на село. Все же это есть. И для молодых семей, с 2018 года введено президентское пособие при рождении первого или второго ребенка, для многодетных семей, так же по образованию, по здравоохранению. Только это необходимо выполнять.
Я давным-давно, еще с первой (выборной) кампании понял, что на самом деле никому валовые показатели в общем по государству не интересны. Это так, для кругозора. Знаете, что для меня важно? Сколько метров тротуара, когда фасад починят, когда окна заменят, когда сократятся очереди в детские сады… Поэтому сказать, что государство не отказалось от социальных обязательств – одна история. С другой стороны, в Новосибирской области по всем защищенным категориям, включая ветеранов, получается порядка 700 тысяч человек, на область совокупно – 5,9 миллиарда рублей. 741 тысяча тех, кто это получит. Это областные возможности, которые (в поддержке определенных слоев населения – прим. ред.) не ограничены.
У области будет бюджет не 100 миллиардов рублей, да, а 250, и возможности для доплат, для категорирования, для того, чтобы субсидировать перевозки в транспорте… И не важно, какой транспорт – муниципальный или частный. Но для поддержки льготных категорий у областного бюджета есть возможности. Поэтому думать можно в сторону экономики. А мы до сих пор…
Я смотрю на мною любимый экземпляр Столыпина, каждый раз пытаюсь себя убедить, что и дальше нужно мыслить именно так: «Принимая закон для всего государства, ориентироваться нужно на работящих и трезвых, а не на пьяных и плачущих». Это «Закон о земле», 1911 год. 100 с лишним лет прошло, но просто «ять» (устаревшие особенности языка дореволюционной России – прим. ред) убирай – и все…
То же самое, а почему? Потому что это данность, это наша характерная черта. Притом что смеяться над ней можно до колик, а отрицать ее невозможно. Потому что она слишком очевидна при любом строе, как выяснилось – и при царском, и при советском, который пережил тяжелейшие периоды, тяжелейшие. Поэтому, возвращаясь к напечатанному, государство все это делает. Какова цель? Достойная жизнь. Что нужно сделать? Какими методами мы этого добьемся? Пока мы не придем, учитывая, что мы сцементировали, укрепили территориальную целостность, пока мы не придем к тому что, налогоначисление будет по месту производства (у нас сейчас немного другая, трансфертная система) нам, конечно, будет сложно рассуждать, потому что большие обороты, я имею в виду деньги по течению – собираются, концентрируются, потом возвращаются через сложный механизм, но за счет этого баланс и происходит, между, так скажем, наполненными территориями (регионами-донорами) и полупустыми или вообще пустыми, где ничего нет, где 98% – это дотации из федерального бюджета. Это же тоже, все это цена за огромность территории, цена за нашу сложно сконструированную территориальную организацию. Речь в том числе и об этом.
